В Украине уже стали забывать об одном из самых резонансных дел относительно преступлений в зоне АТО - деле батальона МВД "Торнадо" (он же "Шахтерск"). Это производство касалось пыток и изнасилований, совершенных, по версии обвинения, членами данного формирования (подробнее об этом деле можно прочитать здесь).
В обществе укрепилась мысль, что "торнадовцы" надежно осуждены за совершенные в зоне АТО тяжкие преступления и отбывают срок, периодически приезжая на судебные заседания по другому делу - об организации бунта в Лукьяновском СИЗО в августе 2017 года. Эти заседания идут в Шевченковском суде Киева.
Однако на поверку с делами "Торнадо" оказалось не все так просто: по основному делу, увенчавшемуся приговором Оболонского суда, потихоньку продолжаются слушания кассационной жалобы адвокатов "Торнадо" в Верховном суде.
Следующее заседание запланировано на 9 апреля.
В процессе касательно бунта в СИЗО суд проявил гуманизм и начал выпускать арестантов на свободу. Сначала 15 февраля освободили из-под стражи двух экс-бойцов расформированного "Торнадо" - Анатолия Пламадялу и Бориса Гульчука. Их отправили под круглосуточный домашний арест и обещали надеть на них электронный браслет. Если найдут свободный.
Пламадяла уехал в Кривой Рог, а Гульчук - в Полтаву (Пламадяла запомнился тем, что по команде своего комбата Руслана Онищенко во время слушаний дела в Оболонском суде обливал прокуроров из принесенных под одеждой бутылок зловонной субстанцией, похожей на фекалии, чтобы сорвать допрос потерпевших).
А уже 17 марта тот же Шевченковский суд снова проявил снисхождение: выпустил на волю еще двух бывших членов скандального батальона - Никиту Куста и Максима Глебова. Им тоже поменяли меру пресечения с содержания под стражей на круглосуточный домашний арест.
Куст уехал в Боярку, Глебов (он же Ахиллес) остался под домашним арестом в Киеве.
Глебов известен тем, что в СИЗО отрезал себе часть уха и бросил под ноги конвоиру, а тот потерял от увиденного сознание.
К слову, "торнадовцы" усилили защиту бывшими правоохранителями.
Примечательно, что еще несколько лет назад адвокат "торнадовцев", отставной полковник милиции Руслан Сушко, работал старшим следователем по особо важным делам в МВД и его профилем были расследования серийных убийств и отлов маньяков, которых на его счету не меньше восьми. Именно он расследовал дело нашумевшего в 2007 году Васильковского маньяка, нападавшего в нулевых на женщин на Киевщине. Но после того как отдел Сушко в милиции разогнали, он подался в адвокатуру, и среди его нынешних подзащитных немало обвиняемых в совершении особо тяжких преступлений.
Так почему же начали выпускать "торнадовцев"?
Четверо из этой компании уже на свободе
Как оказалось, батальону Руслана Онищенко продолжает помогать пресловутый "закон Савченко" (к слову, о таком развитии событий "Страна" писала еще в 2017 году в момент вынесения приговора судом первой инстанции).
Хотя закон и отменили в 2018 году, согласно разъяснениям Верховного суда, нормы закона имеют "ультраактивное действие" и распространяются на весь срок предварительного содержания в СИЗО, если обвиняемый или подозреваемый был помещен под стражу до или во время действия закона. В соответствии с этими изменениями, один день предварительного заключения засчитывался за два дня отбывания наказания. В итоге весь срок содержания в СИЗО даже после отмены "закона Савченко" подлежит зачету - день за два.
Основная часть бойцов "Торнадо" была помещена под стражу в СИЗО в 2015 году. Именно с момента фактического задержания у них пересчитывался срок по "закону Савченко".
Напомним, что 7 апреля 2017 года Оболонский районный суд Киева вынес обвинительный приговор в отношении бойцов расформированного батальона. Комбат Руслан Онищенко был приговорен к 11 годам лишения свободы, его зам Николай Цукур - к 9 годам, гражданин Беларуси Даниил Ляшук - к 10 годам, Илья Холод - к 9,5 года.
Экс-бойцы Борис Гульчук, Максим Глебов, Никита Куст получили 9 лет тюрьмы каждый, а Анатолий Пламадяла - 8 лет лишения свободы. Кроме того, бойцы расформированной роты "Торнадо" Юрий Шевченко, Роман Иваш, Андрей Демчук и Никита Свиридовский приговорены к 5 годам лишения свободы с испытательным сроком в 3 и 2 года.
Ходили слухи, что из-за признания вины Шевченко его сотоварищи по батальону сломали ему ногу в СИЗО. Но "торнадовцы" утверждают, что тот просто поскользнулся на мокром от сырости лестничном марше в изоляторе.
С каждого из осужденных взыскали 7 750 гривен судебных расходов, все они были лишены милицейских званий. Хотя непонятно, как носители тюремной субкультуры вообще восприняли наличие милицейского звания у того же комбата Онищенко (Абальмаза), у которого в прошлом было пять судимостей.
Таким образом, Куст, Гульчук, Глебов и Пламадяла еще 2020 году полностью отбыли сроки по приговору Оболонского суда. Но их продолжали держать под арестом по делу о беспорядках в СИЗО. Только в феврале-марте им поменяли меру пресечения с содержания под стражей на домашний арест в деле по беспорядкам в СИЗО 2017 года. Тогда в камере нашли веревки, крюки и другие приспособления для побега, а заключенные забаррикадировались в своей "хате" и отказывались выезжать из изолятора на этап.
Почему вдруг суд решил освободить фигурантов резонансного дела до вынесения нового приговора - загадка. Хотя прокуратура настаивала на продлении содержания под стражей и предупреждала о риске побега и совершения новых преступлений.
17 марта были выпущены под домашний арест "торнадовцы" Никита Куста и Максим Глебов (на фото второй и четвертый слева)
Зато такой гуманизм суда позволил отпущенным "торнадовцам" заявить, что их дело политическое. Как сказал в феврале в комментарии hromadske Гульчук, "все, кто следил за судебным процессом, понимают, что дело политически заангажировано". Он добавил, что "суд своим решением это показал".
Обвиняемый Гульчук подтвердил, что приговор Оболонского суда истек более года назад из-за действия "закона Савченко" - как у Пламадялы, Куста и Глебова.
В деле о беспорядках в Лукьяновском СИЗО, которое ни шатко ни валко сейчас слушается в Шевченковском суде, всего девять обвиняемых: восемь экс-бойцов "Торнадо" (Руслан Онищенко, Николай Цукур, Никита Куст, Даниил Ляшук, Илья Холод, Анатолий Пламадяла, Борис Гульчук и Максим Глебов) и бывший руководитель Лукьяновского СИЗО Павел Быстрицкий, который, по данным следствия, способствовал массовым беспорядкам осужденных. Быстрицкий сейчас сидит под домашним арестом.
Во время обысков в августе 2017 года в камерах СИЗО перечисленные заключенные оказывали сопротивление правоохранителям, угрожали убийством, облили сотрудников правоохранительных органов бензином и пытались поджечь, а также бросали самодельные взрывпакеты.
Из-за инцидента в Лукьяновском СИЗО, где экс-"торнадовцы" сопротивлялись правоохранителям и препятствовали обыскам, возбудили дело по ч. 1 ст. 294 (массовые беспорядки), ч. 2 ст. 342 (сопротивление работнику правоохранительного органа), ч. 4 ст. 345 (угроза или насилие в отношении работника правоохранительного органа), ст. 348 (посягательство на жизнь работника правоохранительного органа), ч. 1 ст. 263 (незаконное обращение с оружием) УК Украины. А четверым соучастникам - экс-бойцам "Торнадо" предъявили подозрение в совершении преступлений, предусмотренных ч.1 ст. 294 (массовые беспорядки) и ч. 2 ст. 342 (сопротивление работнику правоохранительного органа) УК Украины. Только по одной статье 348 им грозит пожизненное заключение.
Учитывая тяжесть инкриминированных преступлений, вольница от Шевченковского суда выглядит нелогично. Зато в группе поддержки это событие вызвало большое воодушевление, и сторонники "торнадовцев" уже с нетерпением ждут освобождения комбата Руслана Онищенко.
Сам комбат написал в СИЗО целую книгу - нечто вроде мемуаров о своей жизни и "подвигах" батальона. Сейчас его сторонники собирают в Фейсбуке деньги на ее печать, параллельно выкладывая отдельные главы в сеть.
Книга полна жутковатых подробностей. Вот небольшой ее отрывок для понимания авторского замысла.
"...Нужно было убрать майдановцев из Киева. А как и куда их убрать? Лучше не придумаешь, чем собрать их в батальон "Айдар" и отправить подальше в Луганскую область.
Также Арсен Аваков знал, что ему необходим свой личный силовой блок, и лучше всего для этого подходил батальон "Азов". Ну и полиция, которая будет кушать с руки Авакова. Вот только было одно "но". Ярослав Бабич, идеолог и лидер бата "Азов", был настоящим патриотом и не хотел лезть в карман к Авакову. По этой причине Бабича быстро повесили дома на шведской стенке, а представили это как грязное самоубийство при мастурбации на детскую порнографию. Якобы Бабич был педофилом и любил себя душить при сексуальном удовлетворении, но не рассчитал и задушил себя. Все было сделано именно так, чтобы никому не хотелось ковыряться в этом грязном деле, чтобы никто не вспоминал об том человеке. Он же извращенец, фу.
Этого и добивались его вчерашние друзья: Билецкий, Троян и Коротких. После убийства Ярослава Бабича батальон "Азов" перешёл в руки Билецкого, сидящего в кармане своего харьковского товарища Авакова. И батальон "Азов" стал идти по другому пути. В свою очередь бизнесмен Коломойский создавал свои добровольческие батальоны, вкладывая в это свой смысл, перемешивая приятное с полезным, патриотизм с бизнесом.
Но я пока всего этого не знаю, я еду в чужой машине в чужой город с мечтой, что в этом городе есть губернатор Коломойский, который создает добровольческие батальоны и хочет воевать за украинскую землю. И я, и мои парни – мы хотели продолжить борьбу с врагом в рядах батальонов. Мы верили в патриотизм и хотели победы Украины. Мы хотели вернуться в свои дома. Дураки мы, да? Наивные и глупые патриоты, которыми пользуются, как пешками, подставляя под удар. Но перестаньте нас обзывать и смеяться над нами. Да, мы наивные и глупые, теперь я это сам понимаю. Такие, как я, тоже это понимают. Человеку нужно во что-то верить, иначе опускаются руки. Вот мы и верили.
Мы приехали в Днепр, сняли квартиру и завалились отсыпаться, но нам не дали отдохнуть. Раздался звонок, который заставил моё сердце стучать в мои ребра. На связи был мой товарищ, один из партизан, который остался в Торезе. Он говорил, глотая воздух. Он сообщил, что на него, а именно на Ивана Князя, и на Сашу Пугачева была сделана засада из боевиков. Саша Пугачев ранен. И тут громкий крик – пуля попала в руку Ивану. Он мне сообщил, что его тоже ранили в руку. Я сразу спросил, где они. Иван сказал, что возле спасательной станции на Донецком поселке. Я сказал: "Сейчас я позвоню пацанам. Приедут на помощь". Я перезвонил друзьям, которые ещё были в Торезе, объяснил, как действовать. Ребята успели вовремя. Они отбили раненых Сашу и Ивана и отвезли их в центральную больницу города Тореза. Я понимал, что в больницу везти опасно, но Иван мне сообщил, что у Саши Пугачева пуля попала в область сердца. Саша потерял сознание и много крови. Получив эту информацию, я решил рисковать, иначе Саша бы умер. Поэтому пацанов повезли в больницу. Там их встретили знакомые врачи и оказали первую медпомощь. Позже мы узнали, что на Сашу и на Ивана приехали охотиться из Антрацита казаки во главе с Бабаем по приказу ГРУ. И чтобы убить Сашу и того, кто будет с ним, они сделали по городу несколько засад.
Также позже мы узнаем, что нашу базу приехали штурмовать боевики Безлера. Они приехали на БТР и на КАМАЗе с зенитной установкой. Ещё они собрали местных обиженных сепаров и поехали штурмовать мою базу. Они сразу начали стрелять по базе из пулемета с БТР и из ЗУ, обстреляли базу из ручных гранатометов. А потом зашли на базу и начали добивать из автоматов собак и всех, кого там нашли.
Дядя Серёжа был ранен, но его добили, так как он не смог промолчать, и сказал сепарам всё, что он о них думает. Базу всю спалили дотла и ограбили: вывезли весь металл. Вот так враг разделался с нами.
Потратили столько БК... И вот, пока они там созванивались и решали, что делать, наши пацаны в форме "Оплота" через черный ход вынесли Сашу и Ваню, поместили их в подогнанные два моих Toyota Jeep Cruiser 100 и быстро удалились с территории больницы.
Я постоянно был на связи и готовил им отход из области. Мне очень помог В.Кропачёв. Он связался с командиром 72-й бригады. Тогда эта бригада стояла в Благодатном у моста. Бойцы 72-й бригады встретили два джипа с ранеными. Благодаря согласованным действиям и хорошим Jeep, ребятам удалось проехать через поля, объехав все засады на основной трассе. Парни выехали к блокпосту 72-й бригады. Медсестры 72-й бригады накачали раненых пацанов лекарством, но больше они ничего не могли сделать, так как нужна была операционная. И парни полетели в Мариуполь по полям и грунтовым дорогам, объезжая все подозрительные места, где могли быть сепары.
Пока парни двигались в сторону Мариуполя, я просил Кропачёва подготовить в Мариуполе операционную и семь хирургов. Через несколько часов парни были в Мариуполе. Я сказал, куда им ехать – их уже ждали в 27-й больнице. Раненых занесли в операционную. Врачи час смотрели-думали, но не решились оперировать, сказав, что такие ранения оперируют только в Днепре в больнице Мечникова. Врачи сказали: "Мы остановили кровотечение, влили раненым кровь и накололи их снотворным".
Услышав это, я обратился к Геннадию Олеговичу Корбану. Только он мог быстро помочь в данной ситуации. Я прилетел в ОДА Днепропетровска. Несмотря на то что было уже 12 часов ночи, Корбан был у себя в кабинете. Я поднялся на этаж и позвонил в дверь. Вышли охранники. Я всё объяснил. Корбан меня принял, выслушал и отправил в Мариуполь санавиацию. Через несколько часов Саше и Ване уже делали операцию в Мечникова. Всё благодаря Корбану. Он действительно спас жизнь моим друзьям. Корбан всё лечение пацанов взял на себя, за что лично я очень ему благодарен. На следующий день я с утра был у пацанов в Мечникова. Палаты были светлые, медсестры – очень заботливые. К парням относились, как к героям, получившим первые пули в бою за Украину. Действительно, они были героями в первых рядах, кто бился за Украину".
По общественной активности комбата Онищенко можно сделать вывод, что он готовит себе позитивное реноме на случай выхода из тюрьмы: раздает интервью журналистам и блогерам во время перерывов в судебных заседаниях, активничает в соцсетях.
Учитывая, что в этом году по "закону Савченко" и у Онищенко-Абальмаза истекает граничный срок по приговору Оболонского суда, есть большая вероятность выхода и его на свободу.